Григорий и Людмила на тушении пожара

Для справки:

Григорий Куксин. учредитель Центра профилактики ландшафтных пожаров. Родился в 1980 в Москве. В школьные годы был юннатом, в студенческие состоял в дружине охраны природы. Работал в пожарной охране (служба в МВД, потом МЧС), доцент кафедры воспроизводства, охраны и защиты леса в ВИПКЛХ. Людмила Крючковская, руководитель Центра профилактики ландшафтных пожаров. Родилась в 1992 году в Херсоне. Награждена медалью МЧС России «За пропаганду пожарно-спасательного дела».

Григорий Куксин на тренировках по тушению пожаров

Григорий Куксин: Как я пришёл в профессию? Был умный мальчик, юннат, хорошая семья, с поддерживающие родители. Ездил в заповедники и мечтал стать биологом. В юности познакомился с движением Дружин охраны природы, попал в заказник «Журавлиная родина», Подмосковье. Оказалось, что природу интересно не только изучать, но и сохранять. Что кроме браконьеров надо бороться с пожарами: журавли сгорали прямо на гнёздах. Это был конец девяностых. Оказалось, что территорию никто не защищает. Мы начали тушить сами, потом по инициативе дружины создали одну из первых дирекций ООПТ. И оказалось, что там некому работать. Как честный мальчик, дружинник, я решил: нужно бросить институт и пойти туда работать инспектором. Так я стал профессионально заниматься охраной природы. 

Позже организация осталась без руководства. Но пожары нужно было продолжать тушить: я стал рядовым внутренней службы, простым пожарным в сельской пожарной части. Потом начальником, потом командиром отделения, потом начальником караула. Четыре года провёл в пожарной охране, продолжая развивать добровольчество. И действительно меняли ситуацию в пределах одного района! «Журавлиная родина» стала гореть намного меньше. Но чем дальше, тем очевиднее становилось, что проблема более глобальна и системна, ей нужно заниматься гораздо шире.

Григорий Куксин и Людмила Крючковская в Муравьёвском парке

Григорий Куксин: Пришёл работать в общественную организацию на должность водителя (других вакансий не было), потом в волонтёрское отделение. Потом создал собственную программу. После пожаров 2010 года удалось получить финансирование, открыть отдельное направление и развивать пожарное добровольчество, а также помогать заповедникам и нацпаркам тушить торфяники. Мы работали много и интересно, как в России, так и в других странах. За этот период сдвинули многие вещи в нужную сторону. Но чем взрослее я становился, тем больше было понятно: я тушу 10 лет, 20 лет, 25 лет — а с причинами пожаров ничего не происходит! Мы пытались на них влиять, но хотелось делать это гораздо глубже и гораздо интереснее. И мне повезло встретиться с Людмилой, которая пришла к нам работать. Оказалось, что классно работать вместе и сочетать экспертизу: мою пожарную и другую, из социальных наук. Я взял отпуск на год. И мы открыли свою организацию, чтобы заниматься своим делом ещё более эффективно с точки зрения КПД каждого из нас. 

Людмила Крючковская: В теме борьбы с пожарами есть место для специалистов из настолько разных областей, что об этом сложно подумать на старте карьеры. Я стала тем человеком, который пришёл в охрану природы совсем с другой стороны. Профильное образование и опыт моей работы связаны с маркетинговыми коммуникациями, рекламой, связями с общественностью, медиа. Я работала в коммерческой сфере, в международных сетевых рекламных агентствах, которые сотрудничали с крупнейшими брендами. Этот опыт очень помогает мне сейчас: в коммерческом секторе хорошо отлажены менеджерские и креативные процессы. Этого не хватает в природоохранной сфере, которая держится на энтузиастах, людях с большой энергией и желанием что-то изменить. Но у таких людей часто не достаёт базы по выстраиванию процессов, стройной и чёткой слаженной работы с ясным целеполаганием и последующей оценкой эффективности.  

Когда я познакомилась с Гришей и его командой, оказалось, что в их работе есть место и социальным наукам. Им был нужен человек, который более привычно думает про людей, как с ними разговаривать, как работать с их представлениями о мире, и как его измерять с помощью социологических методов. Оказалось: то, чему я училась и с чем работала, можно применить для такого хорошего, нужного дела. 

Людмила Крючковская после очередного тушения

Людмила Крючковская: Мы вместе работали над большими проектами, и я поняла, что правильно работать с причинами пожаров не вообще по всему миру или стране, большой или маленькой, а пробовать искать методы, кейсы, решения, которые показывают свою эффективность на земле, чтобы в дальнейшем их масштабировать и предлагать конкретные методы. Ведь здорово рассуждать о профилактике, методах и коммуникациях в теории. Но если ты такая умная, покажи, что ты умеешь? Ты можешь всё это применить? Принять этот вызов было интересно. 

Мы реализуем конкретные кейсы, крутые штуки, которые можем показать. Например, поработали в каком-то районе, а после этого можем прийти в соседний и сказать: «Смотрите, ваши соседи больше не горят. Давайте попробуем с вами тоже?» А потом прийти в регион, сказать, что есть один кейс, второй, и предложить масштабировать. Это круто!

Людмила Крючковская на семинаре в Муравьевском парке

Людмила Крючовская: Могла ли себе представить девочка Люда лет в 17, что будет тушить пожары? Это интересный вопрос. Да. Удивительно вдруг обнаружить себя человеком, который потушил несколько пожаров. Я очень рада, что девочка Люда тридцати трёх лет сильно отличается от девочки Люды в 17. Значит, эти годы не зря прошли. Но было действительно странно обнаружить себя человеком, который погряз в природоохранной тематике, так как зова души специального у меня не было. Но я очень рада, что жизнь сложилась так, что я смогла себя в этом найти и чувствовать себя в этом полезной. 

Григорий Куксин: Новостей о природных пожарах много. Звучат они примерно так: наступила жара и поэтому всё сгорело. Утверждение неверно чуть более чем полностью. Сгорело, конечно, не всё, хотя горит много. Пожары — один из самых масштабных факторов воздействия человека на природные сообщества, меняющих среду обитания. Не «уничтожающих», я стараюсь избегать таких терминов, ведь рано или поздно территория после пожаров восстанавливается, даже если происходит опустынивание. Из-за пожаров меняется растительность, меняются места обитания, страдают те виды, которые не смогли приспособиться. Кто-то, наоборот, получает преимущества, какие-то растения, например. Вопросы «уничтожен — не уничтожен», «слишком много — слишком мало» всегда вызывают дискуссии. Но поскольку пожары в большинстве своём антропогенные (9 из 10 происходят по вине человека), этими пожарами мы регулярно воздействуем на природные сообщества и уничтожаем конкретные растения и места обитания для конкретных видов животных. Остаётся то, что как-то к пожарам приспосабливается: где-то это пустыня, где-то — так называемые пирогенные сообщества, которые формируются под влиянием пожаров. 

Григорий Куксин: Про площади можно спорить бесконечно, потому что цифры, которые кто-нибудь называет, кто-нибудь другой обязательно оспаривает. Хорошо учитываются пожары лишь на определённых категориях земель лесного фонда. Ежегодно там от 4 до 12 миллионов гектаров оказывается пройдено огнём. Но, судя по данным космического мониторинга, примерно столько же горит на землях, где пожары хорошо не учитывают. Таким образом, ежегодно, в среднем, в пределах 20 миллионов гектаров нашей страны сгорает. Конечно, это много! И, конечно, многие из этих пожаров существенно влияют на жизнь людей. Вызывают задымление, уничтожают привычную среду обитания, ландшафты, к которым привыкли и хотели бы там гулять. Прямые последствия — гибель людей и потеря здоровья. От пожаров очень сильно растёт смертность, особенно в городах, где формируется задымление. Долгосрочные экологические последствия — длинные и очень разные. С моей точки зрения, пожаров у нас многовато. Мы боремся с пожарами, потому что они нам мешают, а не потому, что у нас священная война с огнём. 

На тренинге-семинаре в Муравьёвском парке, октябрь, 2025

Людмила Крючковская: Математика простая: десять процентов приходится на естественные причины. А их только три: падение метеорита, извержения вулкана и грозы. Метеориты падают не так уж часто, вулканы хорошо локализованы. А молнии чаще всего сопровождаются осадками, которые тушат возникший пожар. Всё остальное — деятельность человека.

 Антропогенные причины мы делим на две группы. Первая — всё, что связано с хозяйственной деятельностью. Когда люди с помощью огня пытаются решить какую-то свою проблему: защита территории, сельское и лесное хозяйство и прочее. Вторая группа причин связана с небрежностью и сосредоточена вокруг рекреации. Люди просто проводят время на природе, разводят костёр, шашлыки жарят. Они не ставят перед собой задачу что-то целенаправленно сжечь. Но так как они плохо понимают, как правильно обойтись со своим костром или окурком, существенная доля пожаров происходит по такому стечению обстоятельств.

Тушат пожар в Астраханском заповеднике. Фото: Анна Барне

Людмила Крючковская: Со статистикой по регионам довольно сложно. Никто не занимается качественным сбором этих данных. Например, когда пожар тушат работники лесного хозяйства, они заполняют специальную форму, где нужно указать причины пожара. Форма предлагает выбор, но опции выделены на разных основаниях! Например, в качестве причины можно указать местное население (А туристы к нему относятся? Неясно). Есть причины, которые фиксируются как мотив: сельскохозяйственные выжигания. А есть причины, которые выделяют по территориальному признаку: пожар пришёл из другого субъекта или страны. В итоге статистика ведётся по критериям, которые сравнивают тёплое и мягкое, и оперировать этими данными не получается. А для многих категорий земель — сельскохозяйственные земли, земли запаса — даже такой анализ не проводится.

Григорий Куксин за работой

Григорий Куксин: Расследованием причин пожаров занимается пожарный надзор (структурное подразделение МЧС России, которое отвечает за объектовые пожары) и выездные лаборатории, инспекции. В населённом пункте они ищут следы легковоспламеняющейся жидкости, обгорелые провода и тому подобное. Находят — считают причиной. Но так легко прийти к необоснованным выводам. Например, если лесной пожар затронул какой-то штабель древесины, а на нём нашли следы бензина с маслом, «городской» дознаватель заключит, что это был поджог с целью уничтожить штабель древесины. Но вообще-то на заготовленной древесине всегда можно найти такие следы.

Природные пожары нужно расследовать иначе: важно анализировать форму пожара и начальную точку. Это можно сделать с помощью космических снимков. Пожары, которые устраивают люди, возникают там, где люди ведут свою деятельность или свой досуг. Очень часто мы находим костровое место, и видно, как из него ушёл огонь. Обычно это узенькая дорожка, тонкая выжженная полоса, которая расходится и превращается в основное пожарище. Или мы видим мангал, от которого уходит полосочка сгоревшей травы.

Григорий Куксин: На пожаре многое можно найти. Поэтому перед тем, как давать советы или искать решения для какой-то территории, мы изучаем космоснимки, начальные точки пожаров за много лет. На каждом пожаре стараемся покопаться в чужих углях, кострах. Мы — такие помоечники: лазаем по пепельницам, смотрим обгоревшие банки в костре. Потому что из этого можно понять, как себя вели люди, что пили, как разводили костёр, как далеко летели искры, бросали ли они окурки вокруг костра. Это всё позволяет нам строить гипотезы, а исходя из них — думать, как сделать, чтобы пожаров стало меньше. 

Таким же образом мы анализируем космоснимки, схемы тушения, отчёты, свидетельства на местности — минерализованные полосы, следы тушения. И смотрим, почему не получилось потушить. И когда понимаем, почему — можем дать совет, как сделать лучше. Чего не хватило? Людей, оборудования, или умения его применить? Мы начинаем думать, что включить в обучение, какую технику закупить, как поработать с местными жителями, туристами, чтобы они свой костёр лучше потушили, а свой окурок унесли с собой.

Григорий в работе: ведёт семинар

Григорий Куксин: В профилактике есть две составляющих: сделать так, чтобы возникало меньше пожаров, и сделать так, чтобы ущерб от возникших был меньше. Наша работа направлена и на то, и на другое. Когда мы приходим в какой-то район или село, смотрим не только почему они горят, но и на весь пласт культурных традиций.  Есть ли у них, где взять дрова? Чем топят печки? Работа с местными жителями очень важна. В том числе потому, что местные жители — это и главы поселений. Они решают, на что потратить деньги: опахать населённый пункт или провести «профилактическое выжигание».

Пожары ведь тушат обычные сельские парни, которые где-то колымят, чинят машины, огороды свои ведут. Есть причины, по которым у них не получается тушить вовремя или не получается вообще. В общении находятся решения, которые мы можем предложить и реализовать вместе с ними. Иногда какая-то купленная мотопомпа и рукава меняют отношение человека к себе и к тому, может ли он справиться. А дальше — чем меньше ты горишь, тем больше ты привыкаешь жить и не гореть. Может оказаться, что это новая социальная норма. Поэтому между профилактикой и тушением нет чёткой границы.  

Григорий Куксин: Тема природных пожаров только кажется бесконечно далёкой от сотрудника условного Яндекса. Она мгновенно становится очень близкой, но обычно к этому моменту с ней трудно что-либо сделать. Во-первых, на природе так или иначе бывают многие, если не все. И столкнувшись с пожаром, было бы здорово понимать, как себя вести. Во-вторых, иногда тема природных пожаров сама к тебе приходит. Многие помнят пожары 2010 года, потому что они были резонансными, звучали в СМИ, а дым был в Москве. Тогда было примерно две недели плотного задымления, потому что пожары обступили столицу кольцом. Начались эти пожары в апреле. В мае они разгорались. В июне про них было всё прекрасно известно — это те самые торфяники, которые никто вовремя не потушил. И когда в июле началась жара и засуха, дым пришёл в Москву. Все схватились за голову. Кто-то фотографировался в противогазе на Красной площади, кто-то начал собирать средства на рукава и помпы. Но в тот момент изменить что-то было уже сложно. Эти две недели дали избыточную смертность в московской агломерации примерно на 50 тысяч человек. До ковида мы такие цифры даже представить себе не могли! Это очень много. И это смерти, которых можно было бы избежать.

Григорий Куксин и Людмила Крючковская в финале интервью

Григорий Куксин: То же самое периодически происходит в Якутии, в Красноярском крае, Иркутске, в Улан-Удэ, который заносит дымом с Кабанских торфяников. Это всё даёт огромные потери — люди, которые могли бы жить, могли бы быть здоровее и счастливее. Эта тема врывается в твою жизнь, потому что кто-то бросил окурок, или не потушил костер, не подумал об этом вовремя. Или не хватило пары рук, чтобы потушить этот пожар в зачатке. Важно понимать это и помогать тем, чем можете помочь.