Текст: Евгений Викторович Богданов (1953 — 2024), сотрудник нацпарка «Смоленское Поозерье» (1997 по 2021), ветеран заповедного дела (текст (с сокращениями) взят из сборника очерков «Люди заповедные», Автор идеи и организатор подготовки сборника к печати АНО ЭкоЦентр «Заповедники»). В статье использованы материалы Сергея Сокольского (редактора журнала «Заповедные острова« в 2010-11 гг.)
__________________________
__________________________
Среди сотни с лишним российских заповедников немало таких, которые изначально были особенными, специфичными, поскольку создавались для сохранения конкретных биологических видов — например амурского тигра, леопарда, выхухоли, бобра. Однако в ряду этих заповедников есть и такой, который вполне можно назвать особенным из особенных. Небольшой заповедник, расположенный в горах Южного Урала и носящий загадочное название «Шульган-Таш», — единственная в мире ООПТ, созданная для сохранения генофонда местной разновидности медоносной пчелы.
Я познакомился и подружился с Михаилом Николаевичем в 1998 году, во время совместной поездки в национальный парк «Баварский лес». Тогда этот коренастый житель заповедной башкирской глубинки показался мне скорее основательным, неторопливым и не очень разговорчивым мужчиной, нежели искрометным остряком. Жизнь скоро опровергла такое представление о нём. Сам Косарев о своей кажущейся угрюмости рассказывает так:
«После рождения почти до трех лет я не говорил, что дало основания бабке обвинить мою мать в рождении немого ребенка. Все детские годы пришлось бороться с доставшимися недостатками и кое в чем при этом преуспеть. По крайней мере, когда я лет в 18 стал слишком разговорчивым, мама в сердцах как-то изрекла, вспомнив обиды свекрови: «Лучше бы ты родился немым!».
Человек одной деревни
Родился и вырос Миша Косарев в той самом Бурзянском районе, в котором позже ему предстояло ещё и выстроить свою рабочую биографию — всю, до копеечки. Поскольку отец его имел прямое отношение к зеленому океану, как любят называть лес поэты, ни о каких столицах Михаил не помышлял. Отец его всю жизнь посвятил лесному хозяйству, с начальным образованием и лесной школой пройдя путь от пожарного сторожа до уважаемого в округе лесничего. Хутор Тютюлени, на котором прошли первые три года жизни Михаила, во время пресловутого периода НЭПа основал его дед, который, как и бабушка по матери, происходил из оренбургских казаков и крестьян, переселившихся в Башкирию после отмены крепостного права на волне столыпинской реформы. Ну, а мама Михаила в свободные от рождения и воспитания пятерых детей работала в военкомате, сельской библиотеке и детском саду.
В раннем хуторском детстве, говорят, Миша отличался рассудительностью и любознательностью, даже ходил с бабушкой на охоту (женщины-охотницы для башкирских небольших деревень и хуторов не редкость). По свидетельству родственников, едва научившись излагать свои мысли, Миша заявил, что когда вырастет, то обязательно станет лесником.
В 1960 году дом, в котором проживал Миша Косарев с родителями и остальными домочадцами, полностью уничтожил пожар, семье пришлось переехать во вновь отстроенный дом в деревню побольше — Иргизлы Бурзянского района. Расположена она, как и Тютюлени, в десятке километров от границ заповедника «Шульган-Таш».
Деревня Иргизлы находится в до сих пор труднодоступной башкирской глубинке, в зоне горных хвойно-широколиственных лесов на западном макросклоне Южного Урала. Когда в начале позапрошлого века в России возникла Лесная служба, то одним из первых в Башкирии было организовано Вознесенское казенное лесничество, снабжавшее ценной древесиной степной Оренбург. Вырубленные при заводе хвойные леса к этому времени отросли, то есть вполне созрели для того, чтобы вновь пойти под топор.
Двенадцатым по счету казенным лесничим в Иргизлах работал Федор Павлович Симон. Он оставил заметный след в исследовании и описании края как член Русского географического и Лесного обществ. Кстати, именно Симон первым организовывал экскурсии в знаменитую теперь на весь мир Капову пещеру, он же обеспечил постройку в 1900—1901 годах хорошей конной дороги в Иргизлы, которая сегодня разрушена временем и тяжелой техникой.
Здесь и прошла-пролетела юность Михаила. В школе он учился легко и почти всегда отлично, но, помимо предложенных учителями занятий, живо интересовался животными и растениями, любил рисовать, увлекался лыжами, а больше всего времени пропадал на природе, занимаясь рыбалкой и охотой.
К окончанию школы никакого вопроса относительно выбора будущей профессии не стояло, тем более что, как мы помним, упрямый Миша все для себя решил еще в раннем детстве. Так что учеба на лесохозяйственном факультете Марийского политехнического института в Йошкар-Оле стала логическим продолжением детско-юношеского увлечения.
В раннем хуторском детстве, говорят, Миша отличался рассудительностью и любознательностью, даже ходил с бабушкой на охоту (женщины-охотницы для башкирских небольших деревень и хуторов не редкость). По свидетельству родственников, едва научившись излагать свои мысли, Миша заявил, что когда вырастет, то обязательно станет лесником.
В 1960 году дом, в котором проживал Миша Косарев с родителями и остальными домочадцами, полностью уничтожил пожар, семье пришлось переехать во вновь отстроенный дом в деревню побольше — Иргизлы Бурзянского района. Расположена она, как и Тютюлени, в десятке километров от границ заповедника «Шульган-Таш».
Деревня Иргизлы находится в до сих пор труднодоступной башкирской глубинке, в зоне горных хвойно-широколиственных лесов на западном макросклоне Южного Урала. Когда в начале позапрошлого века в России возникла Лесная служба, то одним из первых в Башкирии было организовано Вознесенское казенное лесничество, снабжавшее ценной древесиной степной Оренбург. Вырубленные при заводе хвойные леса к этому времени отросли, то есть вполне созрели для того, чтобы вновь пойти под топор.
Двенадцатым по счету казенным лесничим в Иргизлах работал Федор Павлович Симон. Он оставил заметный след в исследовании и описании края как член Русского географического и Лесного обществ. Кстати, именно Симон первым организовывал экскурсии в знаменитую теперь на весь мир Капову пещеру, он же обеспечил постройку в 1900—1901 годах хорошей конной дороги в Иргизлы, которая сегодня разрушена временем и тяжелой техникой.
Здесь и прошла-пролетела юность Михаила. В школе он учился легко и почти всегда отлично, но, помимо предложенных учителями занятий, живо интересовался животными и растениями, любил рисовать, увлекался лыжами, а больше всего времени пропадал на природе, занимаясь рыбалкой и охотой.
К окончанию школы никакого вопроса относительно выбора будущей профессии не стояло, тем более что, как мы помним, упрямый Миша все для себя решил еще в раннем детстве. Так что учеба на лесохозяйственном факультете Марийского политехнического института в Йошкар-Оле стала логическим продолжением детско-юношеского увлечения.
«В институте, кроме студенческих наук, я активно занимался спортом — тяжелой атлетикой, биатлоном и спортивным ориентированием. Спортсмен из меня, при таком диапазоне увлечений, получился средненький. Ещё три года работал в комсомольском оперативном отряде дружинников, а вот дружина по охране природы на нашем факультете появилась для меня слишком поздно. На пятом курсе женился на однокурснице Кате Лежниной из Кировской области. Вузовское обучение мне нравилось возможностью самостоятельно решать, как учиться, и в результате институт я закончил с отличием».
Кстати, первые три года жизни, проведенные в Тютюленях, институт и последующая служба в армии — это небольшие периоды жизни Михаила, которые он провел не в деревне Иргизлы. Так что Михаила Николаевича Косарева с полным основанием можно назвать человеком одной деревни.
Бортничество в Башкирии
Строгая охрана старовозрастных лесов, научный подход и бережная поддержка сложившихся традиций и династий бортевиков позволили сохранить местную породу пчёл и тысячелетний бортевой промысел, когда-то обычный для всей лесной Европы. Сейчас бортевое пчеловодство и дикий мед считаются национальными символами Республики Башкортостан, сюжеты о бортевиках — визитная карточка Башкирии, а бортевой мёд — раскрученный экзотический продукт.
Почему местной пчёлке оказано столь повышенное внимание? Дело в том, что пчела-бурзянка отличается высокой зимостойкостью и выдающейся работоспособностью. В заповеднике она охраняется в условиях как дикого обитания (в естественных дуплах), так и в виде бортевого (в искусственных дуплах — бортях и колодах) и пасечного (в обычных рамочных ульях) пчеловодства. Такого скопления бортевых хозяйств, как в Бурзянском районе, нет нигде в мире. Достаточно сказать, что до Великой Отечественной войны башкиры ульев не имели вовсе, поскольку весь мёд добывали в лесу, и этого хватало с лихвою. Говорит Михаил Козырев:
«В заповеднике обитают совсем дикие пчелиные семьи. Они сами выбирают естественные дупла, живут без помощи человека. Можно рассчитать плотность поселения диких пчел, но сами дупла попадаются редко. Есть не совсем дикие семьи пчёл — в бортях и в колодах. Их учитывают трижды — весной, летом и осенью. Почти домашние семьи сконцентрированы на пасеках, поэтому их численность известна всегда».
Специалисты подсчитали, что в одной семье бывает пчёл общим весом от 4 до 9 килограммов, а в одном килограмме — около 10 тысяч пчел. Серьезное хозяйство! Вообще бортничество — не ремесло, а искусство, оно требует особого подхода. Древним искусством бортевого пчеловодства владеют немногие. Здесь работают потомственные бортевики, унаследовавшие от предков секреты изготовления бортей и колод, умение пользоваться традиционными инструментами бортничества, работа с которыми требует особых навыков.
Умелый бортевик по времени работает не больше, а даже меньше пчеловода на пасеке. Но тут-то как раз все дело в особом умении. На пасеке может работать каждый, а бортевое пчеловодство — далеко не для всех. Нужно, как минимум, не бояться высоты и мастерски владеть топором и множеством других инструментов, хорошо ориентироваться в лесу, не бояться диких животных, обладать особым пчеловодческим чутьем, знать народные приметы и секреты.
Бурзянская бортевая пчела в Государственной комиссии Российской Федерации по испытанию и охране селекционных достижений успешно прошла экспертизу в качестве породного типа и пользуется, как и иные продукты пчеловодства бурзянской земли, огромным неудовлетворенным спросом. У Михаила Косарева бурзянская пчела с детства вызывала повышенное внимание, поэтому совсем немудрено, что он именно ей посвятил всю свою жизнь.
Умелый бортевик по времени работает не больше, а даже меньше пчеловода на пасеке. Но тут-то как раз все дело в особом умении. На пасеке может работать каждый, а бортевое пчеловодство — далеко не для всех. Нужно, как минимум, не бояться высоты и мастерски владеть топором и множеством других инструментов, хорошо ориентироваться в лесу, не бояться диких животных, обладать особым пчеловодческим чутьем, знать народные приметы и секреты.
Бурзянская бортевая пчела в Государственной комиссии Российской Федерации по испытанию и охране селекционных достижений успешно прошла экспертизу в качестве породного типа и пользуется, как и иные продукты пчеловодства бурзянской земли, огромным неудовлетворенным спросом. У Михаила Косарева бурзянская пчела с детства вызывала повышенное внимание, поэтому совсем немудрено, что он именно ей посвятил всю свою жизнь.
Путь к заповедной самостоятельности
Заповедник «Шульган-Таш» был образован в 1958 году как Прибельский филиал Башкирского заповедника.
Демобилизовавшись из армии в апреле 1981 года — самое весеннее бездорожье, — наш герой, чтобы побыстрее оказаться в родных Иргизлах, последние полсотни километров от райцентра преодолел с туристами на байдарке. Пока он служил, Главохота РСФСР затеяла в Прибельском филиале Башкирского заповедника грандиозные реформы, поэтому вчерашний старший сержант отдыхал недолго: Михаил вышел на работу 5 мая, в далеко не самый спокойный период работы учреждения. В конце 1970-х годов наблюдалась самая жестокая естественная депрессия популяции бурзянской бортевой пчелы. Засухи, морозы и бескормица в сочетании с обострившимся хищничеством медведей привели к тому, что от максимума в 181 заселенную борть осенью 1977 года Прибельский филиал шагнул в июне 1980 года к минимуму в 18 бортевых пчелиных семей.
Главохота РСФСР, которой тогда подчинялись заповедники, и райком партии стали искать виновных и пути выхода из сложившегося кризиса. Уволили директора филиала, запланировали перенос центральной усадьбы, расширили штаты, решили организовать отделение бортевого пчеловодства, направили на должности техников-бортевиков целую бригаду выпускников пчеловодческого техникума из Татарии.
В июне 1981 года руководителем Прибельского филиала заповедника был назначен Ирек Юсупович Шарафутдинов.«Этот филиал возник по предложению выдающегося российского ученого-природоохранника Г. А. Кожевникова. Работая директором Зоологического музея МГУ, в 1928—1929 годах он организовал экспедицию в Башкирию, чтобы подобрать место под заповедник не испорченных цивилизацией бортевых пчел. Таким местом оказалась западная часть Бурзянского района. Процесс от идеи создания конкретной особо охраняемой пчелиной зоны до ее реализации занял 20 лет. Историю рождения и становления государственного природного заповедника „Шульган-Таш“ как самостоятельного учреждения я пережил сам и хорошо помню».
Главохота РСФСР, которой тогда подчинялись заповедники, и райком партии стали искать виновных и пути выхода из сложившегося кризиса. Уволили директора филиала, запланировали перенос центральной усадьбы, расширили штаты, решили организовать отделение бортевого пчеловодства, направили на должности техников-бортевиков целую бригаду выпускников пчеловодческого техникума из Татарии.
В июне 1981 года руководителем Прибельского филиала заповедника был назначен Ирек Юсупович Шарафутдинов.«Этот филиал возник по предложению выдающегося российского ученого-природоохранника Г. А. Кожевникова. Работая директором Зоологического музея МГУ, в 1928—1929 годах он организовал экспедицию в Башкирию, чтобы подобрать место под заповедник не испорченных цивилизацией бортевых пчел. Таким местом оказалась западная часть Бурзянского района. Процесс от идеи создания конкретной особо охраняемой пчелиной зоны до ее реализации занял 20 лет. Историю рождения и становления государственного природного заповедника „Шульган-Таш“ как самостоятельного учреждения я пережил сам и хорошо помню».
«Он был эмоционален и артистичен, умел зажигать людей, обрисовал мне грандиозные перспективы развития нашей территории. Отработав год помощником лесничего, я перевелся на должность старшего научного сотрудника — ответственного за бортевое пчеловодство. Это самое сложное направление деятельности филиала. Жизнь была чрезвычайно интересной. До 130 дней в году я пропадал на полевых работах: на лошади, мотоцикле, снегоходе, в лодке, пешком. Самое главное — было много свободы».
За последующих полтора года свежий коллектив многое сделал для улучшения и стабилизации работы филиала: были расширены штаты и организовано два лесничества, появилась техника, начались необходимые стройки, ремонты и реконструкции. При этом создавались новые пасеки, стал изучаться и обновляться бортевой фонд, достраивался музей, было остановлено хищничество медведей, «специализирующихся» по бортевому мёду. К тому же доклад молодого ученого Косарева, посвященный анализу устройства, расположения и заселяемости бортей, был неожиданно особо отмечен на всесоюзной конференции молодых ученых в НИИ пчеловодства. Но внезапно Шарафутдинова из филиала перевели на должность директора Башкирского заповедника.
Ирек Юсупович, который много сделал для укрепления Прибельского филиала и первым заговоривший о необходимости его преобразования в самостоятельное юридическое лицо, став директором заповедника, вдруг резко изменил курс, свернул автономность филиала, стал готовить перенос центральной усадьбы в райцентр. Правда, вскоре он заболел, в 1984 году ушел в инструкторы райкома, а чуть позже повторно стал директором Южно-Уральского заповедника.
После ухода Шарафутдинова работа филиала перестала быть упорядоченной и результативной. И не мудрено: местные дороги находились в отвратительном состоянии, связь работала с перебоями, единоначалие отсутствовало, оперативность принятия решений и снабжение ухудшились, в повседневную практику вошли склоки и жалобы. Все это усугублялось кризисом управления всем Башкирским заповедником, где за 10 лет сменилось шесть директоров.
Но вот наконец-то, после долгих ожиданий и мытарств, 6 января 1986 года вышло постановление Совета Министров РСФСР, регламентировавшее учреждение самостоятельного заповедника «Шульган-Таш»!
В 1986 году, после избрания Михаила Косарева первым по счету (как оказалось, и последним) секретарем парторганизации нового заповедника, он был назначен заместителем директора заповедника по научной работе. За счёт переведенных из Башкирского заповедника и вновь принятых специалистов за короткое время был сформирован нормальный научный отдел. Собственными силами сотрудники отдела отремонтировали помещение в Иргизлах, пополнили оборудование и снаряжение и уже вскоре подготовили первую «Летопись природы», а также освоили работу по хоздоговорам.
Ирек Юсупович, который много сделал для укрепления Прибельского филиала и первым заговоривший о необходимости его преобразования в самостоятельное юридическое лицо, став директором заповедника, вдруг резко изменил курс, свернул автономность филиала, стал готовить перенос центральной усадьбы в райцентр. Правда, вскоре он заболел, в 1984 году ушел в инструкторы райкома, а чуть позже повторно стал директором Южно-Уральского заповедника.
После ухода Шарафутдинова работа филиала перестала быть упорядоченной и результативной. И не мудрено: местные дороги находились в отвратительном состоянии, связь работала с перебоями, единоначалие отсутствовало, оперативность принятия решений и снабжение ухудшились, в повседневную практику вошли склоки и жалобы. Все это усугублялось кризисом управления всем Башкирским заповедником, где за 10 лет сменилось шесть директоров.
Но вот наконец-то, после долгих ожиданий и мытарств, 6 января 1986 года вышло постановление Совета Министров РСФСР, регламентировавшее учреждение самостоятельного заповедника «Шульган-Таш»!
В 1986 году, после избрания Михаила Косарева первым по счету (как оказалось, и последним) секретарем парторганизации нового заповедника, он был назначен заместителем директора заповедника по научной работе. За счёт переведенных из Башкирского заповедника и вновь принятых специалистов за короткое время был сформирован нормальный научный отдел. Собственными силами сотрудники отдела отремонтировали помещение в Иргизлах, пополнили оборудование и снаряжение и уже вскоре подготовили первую «Летопись природы», а также освоили работу по хоздоговорам.
Директорская мудрость
В заповеднике Михаил за 12 лет, начиная с 1981 года, прошел все возможные должностные ступени: был помощником лесничего, лесничим, старшим научным сотрудником, заведующим отделом пчеловодства, заместителем директора по научной работе. Не опробованной оставалась только должность директора. Между тем Россия с развалом СССР начала новый отсчет своей истории, и тучи над заповедником сгустились.
Природоохранное руководство вновь обратило пристальное внимание на пчелиный заповедник, и наконец-то в столице стали понимать, что даже в период разрухи происходящее не может продолжаться. Предыдущий директор был снят с должности и, согласно подсказанной жизнью логике, в 1993 году Михаил Николаевич Косарев стал директором заповедника.
Природоохранное руководство вновь обратило пристальное внимание на пчелиный заповедник, и наконец-то в столице стали понимать, что даже в период разрухи происходящее не может продолжаться. Предыдущий директор был снят с должности и, согласно подсказанной жизнью логике, в 1993 году Михаил Николаевич Косарев стал директором заповедника.
Администрирование на первых порах, естественно, захлестнуло нового директора, но о любимых пчёлках он не забывал — да и не мог забыть, если бы даже захотел, ведь состояние местной пчелиной популяции лежало в основе заповедной концепции этой территории. Поднабравшись опыта и подтвердив его солидными теоретическими изысканиями, Косарев в 2000 году без отрыва от директорства защитил кандидатскую диссертацию, связанную, что вполне естественно, с сохранением генофонда бурзянской пчелы.
«Директор заповедника должен любить свое дело, любить природу и, что очень важно, уважать людей, с которыми работает. Все люди разные, у каждого в голове что-то свое, но я всегда считал, что каких людей судьба подарила, с теми и надо вместе работать. Единственное условие, которое я понял для себя: нужно сторониться тех, кого сразила денежная болезнь, кто одержим желанием заработать любым путем сразу и много. Таким следует устраиваться не в заповеднике, а в какой-нибудь иной сфере. А у нас миллионером не станешь — правда, и с голоду не помрешь».
«…Если говорить о заповеднике „ШульганТаш“, то при работе здесь обязательно нужно учитывать местные особенности. У меня в этом смысле все получилось удачно, без каких-либо шероховатостей. Во-первых, я родился и вырос в деревне Иргизлы, что рядом с заповедником. Во-вторых, я потомственный лесовод, искренне люблю эти края. В-третьих, что очень здорово, директором я стал не сразу. За годы работы на разных должностях я лично облазил все заповедные борти и близко познакомился со всеми лесниками-бортевиками. Так что к роли директора я оказался неплохо подготовлен». Жизнь показала, что Михаил Николаевич в своих суждениях прав.
Нужен ли пчелам турист?
Когда речь идет о развитии туризма на территории заповедника «Шульган-Таш», подразумевается, что территориально туризм расширяться не будет, для рекреационных целей будет использован лишь малюсенький кусочек заповедной территории. Название заповеднику дал природный памятник мирового значения Капова пещера, (Шульган-Таш — второе название пещеры, переводится как «ушла вода под камень» или «умерла под камнем»).
Эта пещера стала уникальным объектом исследования и рекреации благодаря наскальной живописи эпохи палеолита. Рисунки, обнаруженные в пещере 1959 году, оказались самыми древними наскальными изображениями в Восточной Европе!
Эта пещера стала уникальным объектом исследования и рекреации благодаря наскальной живописи эпохи палеолита. Рисунки, обнаруженные в пещере 1959 году, оказались самыми древними наскальными изображениями в Восточной Европе!
Капова пещера всегда интриговала людей впечатляющими размерами входа, таинственностью и загадками. С ней связана добрая треть богатого башкирского эпоса, в народе ходит множество поверий о чудодейственных свойствах спелеокомплекса. Паломничество сюда происходило с незапамятных времен, и открытие палеолитической живописи придало ему новый импульс. Однако из-за большого потока посетителей утрачены многие натечные образования, облик ряда полостей обезображен любителями наскальных автографов. Запрет на посещение пещеры и строительство в двухкилометровой зоне, подвод коммуникаций и благоустройство окрестностей, регламентированные постановлениями Совета Министров Башкирской АССР от 1964 и 1971 годов, были реализованы лишь частично.
«Опыт работы последних лет убеждает в том, что экологический туризм — не миф, а дело нашего будущего, хотя и не такого близкого, как хотелось бы. Заповедник создает музейно-экскурсионный комплекс, сеть маршрутов около своих границ, туристические приюты на пасеках, поддерживает бортничество и другие народные промыслы, сотрудничает с туристическими фирмами. Отснят рекламный фильм об агротуризме для немецкого телевидения. Заповедник и его окрестности посещает немало гостей, и это уже можно назвать экологическим туризмом».
Так и появился музейно-экскурсионный комплекс, куда в качестве рекреационных объектов включены колодная пасека, музей-гостиная «Пчелиный лес», смотровая площадка, учебно-демонстрационная пасека, музей природы, экологическая тропа. Здесь же предусмотрены и необходимые элементы инфраструктуры — гостевые дома, кухня, баня, туалеты, причалы и т. п. Весь музейно-экскурсионный комплекс, занимающий всего лишь 0,2 процента территории заповедника (22 га), расположен рядом с Каповой пещерой, куда заповедник также организует экскурсии.
Министерство культуры и национальной политики Республики Башкортостан обеспечило после соответствующей научной проработки минимально необходимое охранное и экскурсионное обустройство Каповой пещеры. Изготовлены копии живописи в зоне переменного микроклимата и прекращено массовое посещение залов с оригиналами древних рисунков. Упомянутый комплекс позволяет существенно снизить антропогенную нагрузку на популярную пещеру и локальный участок природы заповедника, а также в необходимой степени регулировать поток посетителей, которых с каждым годом становится все больше. Конечно, в течение года туристские потоки распределены весьма неравномерно: зимой здесь народа почти не бывает, зато летом приходит до 1200 человек в сутки.
Министерство культуры и национальной политики Республики Башкортостан обеспечило после соответствующей научной проработки минимально необходимое охранное и экскурсионное обустройство Каповой пещеры. Изготовлены копии живописи в зоне переменного микроклимата и прекращено массовое посещение залов с оригиналами древних рисунков. Упомянутый комплекс позволяет существенно снизить антропогенную нагрузку на популярную пещеру и локальный участок природы заповедника, а также в необходимой степени регулировать поток посетителей, которых с каждым годом становится все больше. Конечно, в течение года туристские потоки распределены весьма неравномерно: зимой здесь народа почти не бывает, зато летом приходит до 1200 человек в сутки.
«В пиковые дни для паломников физически невозможно организовать нормальные экскурсии даже при полуторасменной работе — возникают очереди, как в Мавзолей. Учащаются попытки несанкционированно проникнуть в пещеру, порою фиксируются сдвиги микроклимата, сопредельная с заповедником территория стихийно застраивается и деградирует».
Постепенно пещера стала самым узнаваемым символом региона, а музейно-экскурсионный комплекс заповедника — наиболее заметным объектом туризма. Однако реальных угроз для благополучного развития этого направления работы заповедника более чем предостаточно. Стихийный туризм может привести к деградации Каповой пещеры и её окрестностей — по сути, главного экскурсионного объекта Республики Башкортостан. Рост посещения невозможен без более сложной регламентации работы с гостями и увеличения затрат на обустройство и охрану. Важно прекратить начавшуюся стихийную застройку незаповедных окрестностей Каповой пещеры: емкость территории имеет пределы. В случае с Каповой пещерой необходимо и дальше консолидировать усилия заповедника «Шульган-Таш» и властей региона, совместно придавая окрестностям выдающегося комплексного памятника достойный вид и прогнозируя перспективы его использования, особенно с учетом нарастающего паломничества
Планов громадье
Михаил Николаевич, будучи высококлассным специалистом по пчёлам, не без оснований считает, что для эффективного сохранения генофонда дикой пчелы, то есть для выполнения основной задачи заповедника, требуется расширение последнего за счёт присоединения сохранившейся в нетронутом состоянии территории у его северо-западной границы. В своё время даже мощные леспромхозы не смогли сюда добраться из-за изрезанного рельефа — благодаря этому обстоятельство природа здесь и остается до сих пор в первозданном состоянии. К тому же это места исторические, ведь здесь имеется много заброшенных бортей, которые в прошлом были заселены пчелами, и местные жители из них получали ароматный и целебный бортевой мед.
Проект, получивший название «Сохранение биоразнообразия и популяции бурзянской бортевой пчелы на Южном Урале путём расширения территории заповедника «Шульган-Таш», продвигается с 1999 года. Отрадно, что идея заповедания 37 тыс. га, не используемых в хозяйствовании старовозрастных широколиственных лесов, встретила широкую поддержку общественности, но пока остается лишь проектом.
Проект, получивший название «Сохранение биоразнообразия и популяции бурзянской бортевой пчелы на Южном Урале путём расширения территории заповедника «Шульган-Таш», продвигается с 1999 года. Отрадно, что идея заповедания 37 тыс. га, не используемых в хозяйствовании старовозрастных широколиственных лесов, встретила широкую поддержку общественности, но пока остается лишь проектом.
Бурзянская бортевая пчела — ценнейший генофонд для селекции в пчеловодстве. Суровые условия Урала сделали ее зимостойкой, сформировали способность отпускать много роев, в короткие сроки собирать много меда. Расширение ареала бортничества всегда рассматривалось заповедником как приоритетная задача. Успехом в развитии экологической сети региона вполне можно было бы считать учреждение в 1997 году государственного природного заказника республиканского значения «Алтын Солок» («Золотая Борть»). Инициатива его создания исходила от заповедника, она была поддержана президентом Республики Башкортостан. Режим этого заказника ориентирован на сохранение бурзянской бортевой пчелы и бортничества. Причем, помимо сохранения природных ландшафтов и создания 50-метровых охранных зон вокруг бортей, при создании заказника был предусмотрен запрет на ввоз метизированных и инопородных пчел, разорение пчелиных жилищ, рубку нектароносных деревьев, а также некоторые ограничения в технологии промышленных рубок леса.
«В положении о заказнике указано, что он «может быть охранной зоной заповедника». При таком статусе заказник охранялся бы госинспекцией «Шульган-Таша». Но этого не случилось. Министерство лесного хозяйства региона исправило в проекте документа слово «является» на «может являться». Заказник оказался под управлением Бурзянского лесхоза (ныне — ГУ «Бурзянское лесничество»), который не нашел ни кадров, ни средств для организации особой охраны. Заповедник пользуется правом на развитие бортничества в «Алтын Солоке», работающие по контрактам бортевики обустраивают бортевые угодья. Бортевики по мере становления бортничества в заказнике становятся частными предпринимателями, между ними зарождается конкуренция на использование свободных бортевых угодий. Между тем с улучшением дорог и ростом цен на липовый мед район стал привлекательным для кочевого пчеловодства. Многие пасечники-«кочевники» из Приуралья и Зауралья культивируют карпатских и кавказских пчел, и это усугубило проблему сохранения аборигенных пчел.
Появилась угроза утраты генофонда уникальной бурзянской пчелы. И вновь мы соприкасаемся с непостигаемой логикой чиновной мысли. Выяснилось, что в Министерстве лесного хозяйства республики некоторое время тайно готовятся проекты документов об отмене статуса государственного природного заказника «Алтын Солок»! И это при том, что гибкий режим заказника учитывает интересы местного населения! Более того, он полностью соответствует этим интересам, позволяя бережно использовать леса в зоне бортевого пчеловодства — рентабельного перспективного промысла, способствующего развитию этнографического, экологического и сельскохозяйственного туризма. Чтобы заказник «Алтын Солок» обрел второе дыхание и раскрыл свой экологический и социально-экономический потенциал, необходимы организационные перемены. Существует несколько вариантов. Получение статуса охранной зоны ГПЗ «Шульган-Таш» позволит улучшить охрану заказника силами хорошо оснащенной оперативной группы заповедника. Режим заказника можно пересмотреть в части возможности развития туристической инфраструктуры, решения иных формальных проблем. Оптимальным решением была бы передача заказника в ведение дирекции ООПТ при Минэкологии Р Б с выделением штата реальной охраны не менее трех человек. И, наконец, можно придать заказнику «Алтын Солок» статус федерального заказника — структурного подразделения заповедника «Шульган-Таш». Подобную работу Минприрода России в настоящее время приветствует и финансирует в связи с утратой реальной охраны заказников во многих регионах".
Между тем под влиянием заповедника «Шульган-Таш» в существенной степени у местного населения возрождается интерес к бортничеству. При содействии специалистов заповедника стало развиваться бортевое пчеловодство в национальном парке «Башкирия». Работает общественное экологическое объединение пчеловодов «Алтын Солок» и школа лесного пчеловодства. То есть восстановление бортничества как массовой профессии заботит не только руководителя заповедника и его сотрудников! Существуют и важные международные приоритетные программы заповедника.
В июле 2012 года заповедник «ШульганТаш», наряду с национальным парком «Башкирия», заказником «Алтын Солок» и природным парком «Мурадымовское ущелье», вошёл в состав комплексного биосферного резервата «Башкирский Урал». Участие в программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера» раздвигает горизонты деятельности заповедника и ставит перед ним новые задачи. Работа по единой программе позволит поднять природоохранный и научный потенциал ООПТ, повысит международный авторитет республики. Для устойчивого развития региона это большой плюс: сотрудничество с местным населением, поддержка щадящего природопользования для биосферного резервата — приоритетные задачи. Главный акцент в политике резервата будет сделан на сохранении генофонда бурзянки, развитие пчеловодства на ее основе и различных форм туризма. Руководство региона на очень серьезном уровне сотрудничает с ЮНЕСКО в части внесения заповедника «Шульган-Таш» в список Всемирного наследия по редкой для ООПТ номинации «культурный ландшафт».
В июле 2012 года заповедник «ШульганТаш», наряду с национальным парком «Башкирия», заказником «Алтын Солок» и природным парком «Мурадымовское ущелье», вошёл в состав комплексного биосферного резервата «Башкирский Урал». Участие в программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера» раздвигает горизонты деятельности заповедника и ставит перед ним новые задачи. Работа по единой программе позволит поднять природоохранный и научный потенциал ООПТ, повысит международный авторитет республики. Для устойчивого развития региона это большой плюс: сотрудничество с местным населением, поддержка щадящего природопользования для биосферного резервата — приоритетные задачи. Главный акцент в политике резервата будет сделан на сохранении генофонда бурзянки, развитие пчеловодства на ее основе и различных форм туризма. Руководство региона на очень серьезном уровне сотрудничает с ЮНЕСКО в части внесения заповедника «Шульган-Таш» в список Всемирного наследия по редкой для ООПТ номинации «культурный ландшафт».
Мемуарная пора — не повод лечь на печку!
В 2017 году Михаилу Николаевичу Косареву исполнится 60 лет. Юбилей важный, но далеко не критичный для мужчины, особенно если он живет среди горной природы и ежедневно потребляет экологически чистый башкирский мед. Приступать к завершающим жизнь мемуарам Косареву еще очень рано. Тем более что Михаил Николаевич всегда был оптимистом и остается им доныне, считая, что даже самые сложные проблемы заповедника вполне разрешимы.
«Хочется верить, что нас поймут правильно, и будет найдено решение, которое не даст угаснуть бортничеству и бортевой пчеле». Верить в лучшее надо обязательно, иначе зачем нужно было в свое время начинать благородное, но очень сложное дело по сохранению в отдельно взятом заповеднике редкой разновидности пчел — важного компонента природы, столь нужного человеку?
«У нас редкая, благородная и непростая миссия — сохранить, демонстрируя безопасными способами, небольшой уголок Земли с минимумом следов деятельности самого распространенного и разумного ее обитателя. В том числе и для того, чтобы Человечество, увлекшееся победами над Природой, могло иметь эталоны и поводы хотя бы иногда задумываться о своем будущем».